Похищение картины «Святой Лука»: история одного выдающегося преступления

Самый лучший евангелист
Фламандский гений начала XVII века Франс Халс редко обращался к религиозной тематике. Тем ценнее его цикл из четырех портретов евангелистов, в котором образ Луки он передал с осо­бенной глубиной. В свое время русские дипломаты приобрели эти картины в Голландии для эрмитажной коллекции Екатерины II. Но она не слишком высоко оценила мастерство Халса и отправила холсты в запасники.

В 1812 году император Александр I издал странный указ: отобрать в Эр­митаже несколько религиозных картин «для украшения католических храмов Таврической губернии». По-видимому, после этого евангелисты Халса и ока­зались в разных храмах Малороссии и Тавриды. После Гражданской войны след картин затерялся. Казалось, окон­чательно.

Но в 1958 году случилась редкая удача: на знаменитом одесском Приво­зе — рынке, где можно было купить все, что душа пожелает, — некий коллекцио­нер и знаток живописи обнаружил уди­вительно гармоничную картину. Это и был Лука. Какая-то благообразная ста­рушка продавала его за бесценок.

По­том в запасниках Одесского художественного музея нашли вторую картину из этого цикла — Матфея. Автора обоих портретов установили далеко не сразу. Сначала их отправили на реставрацию в Киев. Там искусствоведы осторожно отнесли картины к школе Халса. И толь­ко сотрудница Эрмитажа Ирина Лин­ник, проведя небольшое исследование, сумела точно установить автора картин. Да, им был великий фламандец!

Кража века
Весной 1965 года в Москве прохо­дила выставка западноевропейской живописи. Экспозицию собрали со все­го Союза. Из Одесского музея взяли двух халсовских евангелистов.

Картина — тот самый «Святой Лука» — исчезла в санитарный день, ког­да музей был почти пуст. Ее грубо, неак­куратно вырезали из рамы. Сенсация!

Министр культуры СССР Екате­рина Фурцева пребывала в полном смятении. Сначала дело поручили следователю-«важняку» из МУРа Сер­гею Дерковскому. Он сразу решил, что кражу совершили по заказу какого-ни­будь коллекционера, помешанного на Халсе. Ведь на выставке демонстри­ровали и более дорогие, по между­народным меркам, картины, но их не тронули.

Но в тогдашнем СССР и Халс вряд ли кому-нибудь был по карману, поэтому Дерковский предположил, что в деле замешаны иностранцы. Однако несколько недель слежки за десятками советских и иностранных коллекцио­неров ничего не дали. Выйти на след картины Дерковский не мог. И его еже­дневные отчеты не придавали опти­мизма ни прокуратуре, ни Фурцевой.

В дело вступает Лубянка
Через полтора месяца Екатерина Третья, как называли советского ми­нистра культуры не только в узких кру­гах, встретилась с председателем КГБ Владимиром Семичастным и попроси­ла его взять дело под свой контроль. Семичастный с улыбкой согласился. С тех пор милиция Халсом не занима­лась. Только следователи с Лубянки.

Чекисты стали сужать круг подо­зреваемых и следили за каждым их ша­гом — как за шпионами. Первые резуль­таты дала проверка сотрудников музея. Главным подозреваемым стал Валерий Волков — мебельщик и художник-лю­битель. Выяснилось, что у него не было специального образования, зато име­лась судимость — за воровство.

Чтобы войти в штат столь уважаемого заведе­ния, он обманул музейных кадровиков, предоставив им диплом об окончании Суриковского училища. Документ он «выправил» с помощью знакомого кол­лекционера по фамилии Алексеев — за тысячу целковых. Алексеев и получил заказ от иностранного кол­лекционера на Халса из Пушкинского музея.

Халс где-то рядом
Напомним, что в фильме «Луку» по заказу советского воротилы крадет беглый вор — настоящий уголовник, рецидивист, профессионал высокой марки, которого блестяще сыграл Вла­дислав Дворжецкий. В жизни все было проще и, пожалуй, трагичнее.

Алексеев уговорил Волкова по­хитить с выставки картину Халса. Но когда тот украл полотно, коллекцио­нер испугался: скорее всего, заметил милицейскую слежку и ушел в тину. Растаял в воздухе и иностранный за­казчик. Волков остался практически вне подозрений, но с картиной на руках. И что с ней делать, ума не мог приложить. Спрятал он Халса надежно: слежка в этом смысле не дала никако­го результата, вернуть картину следо­ватели не могли.

В КГБ сочли, что самое правиль­ное — обложить Волкова, как волка, и ждать. Любой шаг мог стать для него роковым, привести к полному разо­блачению. И он совершил такой шаг в августе.

Возле модного магазина «Мело­дия», на еще недостроенном Калинин­ском проспекте, он приметил фран­товато одетого иностранца и, видимо уже от отчаяния, чуть ли не в открытую предложил ему картину «уровня луч­ших голландских мастеров».

«На За­паде она стоит миллионы, а мне нужно только 100 тысяч рублей», — говорил Волков.

«Иностранцем» оказался со­трудник КГБ: и не по счастливой слу­чайности — сети были расставлены повсюду. Операция началась. Чекист назначил воришке встречу в кафе воз­ле бассейна «Москва». Там он, вир­туозно изображая немца, стал тор­говаться. Они сошлись на 60 тысячах рублей и договорились о встрече.

Преступление и наказание
Сотрудник КГБ приехал на рандеву в белом «Мерседесе» с номерами немец­кого посольства. Волков долго водил его по арбатским переулкам. В одном тихом дворике к ним вышла маленькая девочка и передала заветный сверток.

«Немец» попросил Волкова упаковать картину в коробку из-под куклы. Это был знак для тех, кто за ними наблюдал. Волков не успел оглянуться, как «не­мец» исчез, а его окружили сотрудники КГБ. Взят с поличным!

Картина вернулась в Одесский му­зей, Волков получил свои 10 лет. Сле­дователи, конечно, заинтересовались и товарищем Алексеевым. Но тот уме­ло защищался. Прямых доказательств против него не было. Свидетели ука­зывали на факт знакомства коллекци­онера с Волковым, однако для ареста этого было недостаточно. Свой инте­рес к картине Халса Алексеев отрицал, иностранца не выдал. К тому же в Ин­ституте судебной психиатрии имени Сербского его признали невме­няемым. В тюрьме он не просидел ни дня. Разве что его карьера коллекцио­нера и спекулянта была окончена: от­ныне за ним постоянно следили.

Фильм против слухов
Екатерина Фурцева осталась на сво­ем посту. Как и директор Пушкинского музея Ирина Антонова. Обе они на всю жизнь сохранили благодарность к сле­дователям КГБ, доказавшим свой про­фессионализм.

Пресса о краже не упоминала. Офи­циально картину просто долго рес­таврировали, а потом она появилась в Одесском музее. Но слухи все же ходи­ли. Чтобы развеять их, через 4 года было решено снять фильм о похищении «Свя­того Луки», но без титра, что кинолента основана на реальных событиях. Расчет оправдался. В народе посчитали, что, если об этом сняли такой захватываю­щий фильм, значит, картину точно никто не крал. И это лишь детектив, фантазия.

А к охране шедевров мировой живо­писи в СССР с тех пор относились серь­езнее. И за коллекционерами следили внимательнее.

В СССР не воруют!
За месяц до кражи «Святого Луки» министр культуры Екатерина Фурцева заявила:

«В Советском Союзе, в отличие от Запада, картин из музеев не воруют!»

Отчасти она была права, но судьба как будто насмеялась над ней. Поэтому найти Халса было для Фурцевой делом чести. Да и Леонид Ильич мог осерчать и снять с должности проштрафившегося министра, несмот­ря на ее легендарное обаяние.